В наши дни все внимание мирового сообщества приковано к ситуации вокруг Сирии. До Сирии были Украина, Ирак, Афганистан, Юго-Восточная Азия, Африка и Латинская Америка. Мы привыкли следить за ходом событий, получая свежие новости каждый день. Но кто и какой ценой добывает их для нас? Военные корреспонденты, конечно. Но кто эти люди? Как и почему происходит процесс превращения журналиста в военкора?

Научиться непростому ремеслу, конечно, нельзя, но вот попробовать себя – можно. Для этого в России уже более десяти лет существуют уникальные курсы «Бастион». За это время теорию и практику экстремальной журналистики постигли более 650 журналистов со всей России. В этом году, попасть в это число посчастливилось и нашему корреспонденту.

Армейский «ПАЗик» въезжает на территорию 138 отдельной гвардейской мотострелковой Красносельской ордена Ленина Краснознамённой бригады, расположенной в поселке Каменка под Петербургом. Проезжаем КПП и мимо чуждых, пока, зданий, прямиком к казарме. Выходим и строимся, повинуясь командам человека в форме. Это полковник Олег Николаевич Юшков – командир, последняя инстанция, «папа и мама» на ближайшую неделю.

– Товарищи журналисты, вы вступили на территорию 138-й бригады, это значит, что теперь вы находитесь в зоне боевых действий, – начал товарищ полковник. – Перед нами стоит задача создать условия, максимально приближенные к тем, с которыми вы столкнетесь в горячих точках. Это значит, что мы будем всеми силами «вышибать» вас за пределы зоны комфорта. Мы будем считать свою задачу выполненной в том случае, если по итогам 70 процентов из вас на предложение поехать в горячую точку ответят категорическим отказом.

День первый

Что ж, начало положено. В армии, как известно, слова принято подкреплять делами. Не прошло и часа, как меня, закованного в бронежилет и шлем, уже размазывало по внутренностям спешно летящей по полигону бронемашины. Малый тягач легко бронированный, более известный как МТЛБ или «мотолыга», рассекает пространство, бешено ревя мотором. Внутри тряска и запах солярки. В голове крутится фраза командира, оброненная им перед закрытием люков: «Задай им там джазу». И он задал, уж не сомневайтесь.

Впрочем, отдышаться времени не было: идем рядом с мерно урчащей «мотолыгой». Автоматная трескотня раздается вдруг откуда-то слева – бросаемся спасаться от огня за правым бортом машины. Затем наоборот. Затем огонь ведут спереди и опять слева. Продолжаем движение на полусогнутых.

– Основные ошибки: двигаться надо быстрее, пригибаться ниже, сохранять строй и порядок передвижения. Да, и команду «огонь слева» подаю не я. Не ждите меня. Ее подает тот, кто первым заметил опасность, – напутствует нас инструктор.

Слова отложились где-то в подкорке, потому что внимать им в полной мере некогда – сразу после упражнений с бронетранспортером нас ждал танк. Самый настоящий Т-75М. Громадный, тяжелый, злой. Экипаж, распахнув люки, с интересом поглядывает на нас – беззащитное журналистское племя. «И зачем же, – думаю, – сия диковина? И что с ней делать?» Ответ не заставил себя долго ждать:

– Ваша задача занять положение в окопе, пригнуть голову и не шевелиться, – инструктирует нас лейтенант, наставник на этой учебной точке. – Двигаться можно, лишь убедившись в том, что танк проехал. Лучше дождаться команды. И опасайтесь выхлопных коллекторов, бывает, что оттуда вылетает раскаленное масло.

Многотонная махина наваливается на окопчик всей своей бронированной массой. Выдавленная гусеницами земля летит за шиворот. Страшный грохот и лязг. Механик-водитель притормаживает аккурат над моей головой, бешено газует и с наслаждением и ревом срывается с места. Отрываются парни на нас болезных. А что тут такого?

 Тогда мне казалось, что танк – это кульминация происходящего. Зря. Однако об этом позже, а сейчас – в класс, слушать лекции. Всю неделю теория будет перемежаться практикой и наоборот. Открывают занятия представитель Национального антитеррористического комитета Вадим Дружинин и официальный представитель Международного комитета красного креста Галина Бальзамова. Также с нами работает группа психологов под руководством живой легенды, полковника Алексея Валерьевича Морозова. Говорим об аспектах психологии кризисных ситуаций.

Занятия сменяются ужином. За ним – снова лекции. График сверхплотный. Свободного времени практически нет. Тянет пообщаться с коллегами, ведь вот они, «братья по оружию» со всех городов и весей необъятной нашей Родины. Но когда? Команда «отбой» дается, кажется, лишь для того, чтобы смениться кошмарным: «Слушатели курсов «Бастион», подъем!»

День второй

На часах шесть утра. Едва светает. Фонари неловко пробиваются сквозь питерскую морось. Вечные «плюс восемь». Зарядка. Завтрак. Полигон. Сегодня день МЧС. Спасатели развертывают технику и демонстрируют нам свое мастерство. Посвящают в нюансы и тонкости. Наконец, можно попробовать самому – интерактив практически полный.

– Чтобы вы понимали, что не надо к человеку лезть с камерой, если он работает. Что ему сейчас непросто. Вы же, чтобы отснять красивый кадр, лезете под руку, – наставлял нас полковник из пресс-службы МЧС.

Вторая половина дня отдана, напротив, теории. Удача на нашей стороне – нам выпал шанс пообщаться с психологами МЧС. В центре внимания – способы коммуникации с пострадавшим и родственниками погибших, этика журналиста при исполнении профессионального долга в кризисных ситуациях. Перед сном подумали, что день выдался каким-то легким, разгрузочным. Кое-кто жаждал эмоций посильнее. И они не заставили себя ждать.

День третий

Подозрительно тихое утро среды. Едем на «экскурсию» к местам боевой славы Российской армии, к линии Маннергейма. Автобус качает по проселку. Взрыв. Валимся на пол. В ушах звенит. Стреляют, кажется, отовсюду. В салон врываются люди в масках. Чертыхаясь, выволакивают нас из автобуса. Общий смысл требований: лежать, лицом в землю.

Стрельба не утихает ни на миг. Спустя минуту мои руки связаны, на голове мешок. Видеть я не могу, дышать тоже. «Встать!» – ревет над ухом кто-то из захватчиков. Движемся бегом в связке по четверо. Падаем, встаем и снова падаем. Гонят долго – через лес, через воду.

Главное – нечем дышать. Паника. Крики и стрельба. Наконец, мокрый, грязный, сижу, задыхаясь, в какой-то яме и никак не могу отдышаться. Это уже не игра. Грань между игрой и реальностью основательно подтерта людьми в масках. Снаружи продолжает разворачиваться Апокалипсис. Крик с выраженным кавказским акцентом:

– Кто главный?!

– Я, – отвечает кто-то из коллег.

Его выволакивают наружу. И расстреливают, судя по всему. Моя очередь. Выволакивают наружу, снимают мешок. Короткий допрос.

– На колени! – следует команда.

Автоматная очередь. Пороховые газы щекочут спину. Меня тоже расстреляли. Бегу в том направлении, которое мне указали бойцы. Меня перехватывает врач. Мастерски выводит из ступора неожиданным:

– Бруснички хочешь?

Ну что тут ответить?

Так нас взяли в заложники. Для того, чтобы понимали с чем столкнемся. И это облегченная, разумеется, версия. Изучив учебный план, мы, конечно, ожидали чего-то подобного. Но чтобы так… 

До обеда – делимся впечатлениями. И если организаторы хотели нас встряхнуть, им это удалось. Во второй половине дня градус, если не повышался, то оставался на уровне.

На плацу (говорят, что командира бригады долго уговаривали позволить провести занятия в «святая святых» любого армейского подразделения; спасибо, товарищ комбриг!) нас дожидаются бойцы ОМОН в полной боевой экипировке. Отрабатываем действия корреспондента в условиях акций гражданского неповиновения. Где же та заветная точка, чтобы и ракурс был хорош, и кадр ценен и голова цела? Как не быть побитым обеими сторонами уличного конфликта?

Бойцы дали нам возможность все прочувствовать на себе. Каждый желающий – таких набралось с десяток, – мог попробовать себя на стороне фанатов некоего клуба «Зубило». Роль хулиганов достойно исполнили солдаты-срочники. Минут пять мы что-то кричали и пытались делать. Все закончилось стремительно. В автозаке. Спасибо за науку!

Среда была бесконечной. После ОМОНа лекции по медицине от наших докторов (о них бы надо отдельно). Георгий Вячеслвавович, врач анестезиолог-реаниматолог. О смерти и умирании, а также о том, что с этим делать. Информативно и захватывающе. Однако сил нет, и знания усваиваются с трудом. И тут появился он. Артем Николаевич Катулин. Причина паранойи слушателей курсов «Бастион». «Доктор Зло» – как окрестили Артема Николаевича наши предшественники. Почему?

Середина лекции, слушаем доктора Катулина, внутренне расслабляясь. И вдруг выстрел – за секунду Артем Николаевич выхватил пистолет марки «ТТ» и выстрелил в воздух. Это нормально. Он стреляет, повышает голос, раскидывает гранаты под ноги и устанавливает в жилых комнатах растяжки. Именно из-за него многие не спали по ночам, выставляя караульных, вешали на дверь алюминиевые банки, подкладывали бумажки и изобретали иные простейшие средства оповещения о приближении Артема Николаевича. Впрочем, это не помогало.

Вечером мастер-класс от военного корреспондента RussiaToday Романа Косарева. Бесценная передача опыта. Спасибо Роману и его коллегам с RT и RenTV! Свое место за кафедрой Роман уступил человеку известному и выдающемуся – Николаю Федоровичу Иванову, военному журналисту (а лучше военному и журналисту), проведшему более четырех месяцев в чеченском плену. Опыт сколь потрясающий, столь и ужасный. Мне запомнился такой эпизод:

– Я экономил воспоминания, чтобы не сойти с ума, – рассказал Николай Федорович. – Сегодня, например, позволял себе вспоминать только дорогу до работы. Зато со всеми подробностями: как шел, через какие магазины проходил, как спускался в метро, как ехал на работу. Проходную, первый этаж, все это я оставлял на завтра, чтобы было о чем подумать.

Бесценный опыт этого человека сосредоточен в его прекрасной книге «Расстрелять в ноябре». Настоятельно рекомендую.

Под занавес непростого дня психология. Построение перед сном. Расходимся. Нам вслед ненавязчиво летит парочка учебных гранат. Это Артем Николаевич. Ну, чтобы не расслаблялись.

День четвертый

Нет сил вставать в шесть утра! Особенно после «черной среды». Но надо, Федя, надо. Четверг обещает быть веселым – день медицинской подготовки и бенефис Артема Николаевича, соответственно. Нервно ходим, нервно курим и озираемся, тоже нервно. Мало ли что?

Впрочем, день оказался захватывающе интересным и едва ли не самым ценным из всех. Первая помощь, что мы знаем о ней? Вопрос, кстати, не касается медиков. То немногое, что проходили в школе – забудьте. Это, скорее всего, бред. В то же время, знания и навыки оказания помощи могут пригодиться каждому из нас в любую секунду. Посему внимаем, впитываем каждое слово. Наложение жгута, кровоостанавливающих повязок и сердечно-легочная реанимация – три основные темы. Но «Бастион» не был бы «Бастионом», если бы все эти неокрепшие пока знание не пришлось применять тут же, на практике. Часть наших товарищей увели в отдельное помещение и сообщили им легенду: что и как у них повреждено. Оставшимся необходимо было разделиться на пары, в это помещение войти, найти своего человека, оказать ему первую помощь и транспортировать его в безопасное место. Все бы хорошо, но в комнате совершенно ничего не видно: мерцание яркого стробоскопа в клубах учебного дыма превратило простую задачу ориентации в пространстве в сущий кошмар! Плюс ко всему, все наши «пострадавшие» кричат одновременно, и найти своего решительно невозможно. На второй раз я был умнее, сговорившись с военными обозревателем Северного Флота, мурманчанином Марком Протасовым о кодовом слове. Это, почему-то, было имя вождя мировой революции. Почему? Не знаю. Но эффективно. На вопль «Ленин!» я отреагировал достаточно оперативно!

Остаток дня провели, слушая лекции. Медицина правила бал, как и положено. К ней присовокупилась психология. Куда ж без нее? Дебрифинг – экстренная психологическая помощь. Реализуется как «клуб анонимных алкоголиков» – садимся в кружок и выговариваемся. Занятие ведет Семен Андреевич. Мы называем его «товарищ капитан» (само собой напрашивается уитменовское «О! Капитан, мой капитан»). Коллеги высказываются, делятся наболевшим, выплескивают накопившиеся эмоции и так стравливают внутренне напряжение. Ненадолго, правда.

На фронтах межличностного общения все тоже – нет времени и сил, зато желания хоть отбавляй. Я, вообще, подметил за собой две удивительные штуки. Штука первая – я практически перестал кушать (ну вот нет аппетита и все); и вторая – разучился быстро засыпать. Психологи говорят – реакция на стресс. Это, конечно, так. Но и закон подлости отметать не стоит: весь день жаждать сна и, получив его, наконец, пялиться в потолок. Ну не подлость ли? Форменная!

День пятый

Пятница. Что это значит? Значит до финиша рукой подать – завтра экзамен и вот она, долгожданная свобода! Но, полноте батенька, осадите скакунов. Пятница ведь дело такое, ее еще пережить надо. Но как это сделать, если по графику минно-взрывная подготовка? Как не подорваться на мине, если задача – подорваться на мине? На учебной, разумеется. В целях науки – сиречь, в учебных целях. А значит, нам предстоит полигон.

– Да, и одевайтесь похуже – валяться придется много, – напутствует нас майор инженерных войск и наш инструктор по совместительству.

Как в воду глядел. Облачаемся в бронежилеты, шлемы и выслушиваем краткое теоретическое вступление, посвященное видам и родам взрывных устройств, способам их действия, а также демаскирующим признакам и правилам безопасности при обнаружении мин. В теории все логично и стройно, и понятно. Вывод один: захотят взорвать – взорвут. Могут убить и нехотя – едва ли не половина несчастных гибнет по причине собственной беспечности. Гибнет страшно. Настолько, что в военной науке имеется соответствующее предписание: мины не только задерживают продвижение войск, но и деморализуют солдат противника. От них же гибнет и гражданское население.

Но это в теории. На практике – все иначе: у нашей группы не было шансов. Ни один из нас не смог бы преодолеть ту полосу препятствий, что подготовили для нас инструкторы. И вроде бы лес как лес, и все вроде чинно и мирно. Но стоит сделать лишь шаг, один неверный, не выверенный шаг, и под ногами начинает гореть земля. 

Хлопок! Бросаемся на землю, прикрыв руками голову. Подниматься никто не торопиться – на мину наступаем не впервые. Но и лежать нельзя – кто-то истошно кричит и стонет. Поднимаем голову – невесть откуда взявшийся солдат, лежит на дороге, залитый кровью. Подползаем к нему с целью оказать первую помощь.

– На открытые участки местности не выползать – работает снайпер, – получаем мы новую вводную.

Все очень усложняется. Спасаем бедолагу, не поднимая головы, опасаясь снайперской пули. И надо бы оттаскивать пострадавшего, но как и куда – здесь снайпер там мины, растяжки, а может быть что и похуже, Артем Николаевич Катулин, например. Вот и он, тут как тут, поливает нас искусственной кровью из пульверизатора и покрикивает: пошевеливайтесь, мол, в условиях реальных боевых действий времени думать не будет! Кое-как вытаскиваем парня (надо ли говорить, что в условиях реальных боевых действий все спасители уже превратились бы в хладные трупы). Но самое удивительное не в этом, а в том, что парень оказывается … из Воркуты! Вот так встреча! Ну какова была вероятность наступления этого события?! Даже представить сложно. Посему здесь лирическое отступление (я обещал!):

Дорогие мама и папа, родственники и друзья Дмитрия Сергеевича Галынина! Служится вашему сыну хорошо, в чем я мог убедиться лично! Привет вам и поклон. Ждите домой совсем скоро!

Нет, ну это все же удивительно!

Отмывшись после мин, слушали лекции про мины. Чтобы врезалось в память. На закуску психология. Куда ж без нее. Тем более, что завтра самый ответственный день – экзамен! Квинтэссенция всего, что столь старательно упаковывалось в наши черепные коробки. Вот и проверим, усвоилось ли?

День шестой и последний

Позавтракав, отправляемся на полигон. У нас экзамен по инженерной подготовке, совмещенный с зачетом по медицине. Что ж, делимся на группы по четверо, облачаемся в привычные бронежилет и шлем, и вперед, на мины! Легенда – автомобиль с журналистами обстрелян, водитель погиб, нас преследует группа боевиков и прикрывают двое солдат. Задача – преодолеть двухсотметровый участок и не подорваться. Не прошли мы и десяти метров, как раздался взрыв. Растяжка, будь она не ладна. Артем Николаевич дает вводную:

– Вот этой девочке оторвало ноги. Еще у нее повреждена рука. Вперед.

 Руки уже делают все сами – накладывают жгуты, повязки. Дальше самое сложное – дотащить, не уничтожив остатки небольшого нашего коллектива. Но мы справились! Дотащили. С чувством выполненного долга покидаем полигон. Нас почему-то выводят на обочину асфальтированной дороги, идущей на Выборг. Мы идем себе и идем. Мимо нас на бешенной скорости проносится армейский грузовик, резко тормозит, выплевывая из стального чрева подозрительно знакомых людей в масках. Вот же черт! Так мы оказались в заложниках второй раз за неделю. Динамика смущает, если честно. В этот раз хотя бы не бежали, тряслись в «КАМАЗе», штабелями уложенные на пол. Остальные атрибуты на месте – крики, стрельба, взрывы, наручники и мешок на голове. Да, и, конечно, сырая яма. Куда же без нее? Затем основательный допрос. Основательнее, чем в первый раз. Кто такой, что надо, кто за тебя заплатит, когда и сколько. Когда с моей головы сняли мешок, первое, что бросилось в глаза, мой коллега Марк Протасов из Мурманска, целящийся мне в грудь из пистолета. Боевики кричат и давят: стреляй, мол. Но Марк – кремень! Выстрелил в воздух. За что и был застрелен. Меня же заставили бежать по минному полю в объятия нашего врача.

– Все, выдыхай, все закончилось, слышишь? Закончилось ВСЕ!

Я стою весь грязный, изорванный и измотанный, конечно, в лесах под Питером и не верю, что где-то, оказывается, все это время шла простая обыденная повседневная жизнь, в которую мне теперь надо будет как-то возвращаться. Значит все?

Все да не все! За экзаменом следовали уже исключительно приятные моменты – награждение (еще ни одни презенты не доставались мне такой ценой!) и банкет по случаю с заздравницами, тостами и благодарностями, на которых я, с вашего позволения, остановлюсь подробнее.

Огромное спасибо тем, кто придумал, сделал и продолжает делать «Бастион», а именно:
Союзу журналистов Москвы в лице первого секретаря Союза Людмилы Васильевны Щербина, а также Наума Семеновича Арановича
Федеральному агентству по печати и массовым коммуникациям
Командованию Северо-Западного военного округа и командованию 138 бригады в отдельности
Офицерам пресс-службы Министерства обороны РФ и лично полковнику Олегу Юшкову
Представителям Министрества иностранных дел
Журналистам RussiaToday, Рен ТВ – за то, что нашли для нас время!
Сотрудникам ФСБ, МВД, МЧС, НАК и бойцам ОМОН в отдельности
Сотрудникам центра экстренной психологической помощи МЧС России
Группе психологов во главе с Алексеем Валериевичем Морозовым
Инструкторам по медицинской подготовке (отдельное вам спасибо!)
Инструкторам по инженерной подготовке
Представителям Медународного комитета красного креста
Очаровательным сотрудницам «Военторга» – война войной, а обед – по расписанию! Спасибо!
Бойцам, пожелавшим остаться неизвестными – да-да, тем, что брали нас в плен. Спасибо за науку!
Спасибо также и всем тем, кого мы не видели и не знали, но кто приложил руку к этим курсам!
Огромное спасибо коллегам – общаться с вами было истинным наслаждением! Эх, встретиться бы в другой обстановке!

А также:
Редакции газеты «Заполярье»
Союзу журналистов Республики Коми, Воркутинскому первичному отделению Союза журналистов России
Дмитрию и Яне Шерман, а также Павлу Кузьмичу и Софии Батура – за стол, за кров и психологическую реабилитацию!

P.S.: Мне хотелось сказать так много, а получилось отрывочно, сумбурно, поверхностно. Впрочем, полученный опыт еще не отрефлектирован в должной мере, да и не известно будет ли. Встанет ли все на место, по полочкам? Не это важно. А то, что никогда еще ни до, ни после этой недели я не ощущал себя крупно глотающим жизнь, живущим полной грудью. Никогда еще мои шаги не были такими продуманными, исполненными смысла. Как там было у классика:

Укрылся я в лесах, чтоб жизнь прожить не зря,

Чтоб высосать из жизни костный мозг,

Искоренить всё, что не жизнь,

Чтоб не понять на смертном ложе, что я не жил…

 

Артем Орлов
Фото: smi-antiterror.ru
ЗАПОЛЯРКА-онлайн.рф

 
Распечатать