Воркутинское общество охотников и рыболовов – за бережное отношение к природе

Воркутинское общество охотников и рыболовов входит в число организаций города, имеющих самый солидный стаж работы. Об истории, настоящем и будущем общества мы беседуем с его председателем Владимиром Чакиным.

– Наше общество организовалось в январе 1945 года, перед окончанием войны. В то же самое время в Сыктывкаре открылось Коми республиканское общество охотников и рыболовов. Был у нас организатор такой, Игорь Михайлович Степанов – уважаемый человек, ветеран нашего города. Сейчас его с нами уже нет, а вот сын его идет по его стопам, такой же заядлый охотник. Я руковожу этим обществом с 1990 года.

– Владимир Иванович, изменились ли как-то за это время цели и задачи общественной организации?
– Главная цель такая же, как прежде, – воспитывать уважение к природе. Надо помнить о том, что охотник не убивает, а добывает дичь. Весной, когда выходишь первый раз на гусиную охоту, гусь закричит, а душа замирает. Вот один из охотников сейчас вспоминал: когда в первый раз глухаря увидел, забыл даже, что у него ружье есть, настолько это красивое зрелище, даже и мысли не появилось, чтобы по такой птице еще и стрелять. То есть прежде всего надо стараться привить нашей молодежи не потребительское, а бережное отношение к природе. Вот они снегоходы покупают, у них скорость до ста километров в час. Молодые люди охотятся от первого снега до первого дождя, уважения к природе при этом никакого нет. Причины этого, я уверен, в том, что раньше все охотники проходили через нас. Сейчас ввели систему государственных билетов, и человек просто пишет в заявлении: «С правилами охоты ознакомлен». При этом даже не знает, на кого можно охотиться. В прежние годы надо было прийти на экзамены, при плохой подготовке приходилось сдавать два-три раза. Только зная теорию, человек становится охотником. Сейчас же – пришел, взял ружье и поехал кататься.

– Но при этом все-таки как-то регламентируются сроки, территории?
– Вот можете посмотреть карту. Это практически вся наша территория, а два участочка – госфонд, там можно охотиться без путевок. С 18 по 27 мая – сроки весенней охоты. При этом, например, в прошлом году такая некрасивая ситуация была. У нас овцебыки появились, вышли с Оби, из-за гор, из питомника их отпустили. Они уже дошли до Сейды. И вот мне фотографии показывали, что люди покормили овцебыков, а потом убили. Это насколько надо быть бесчеловечным, чтобы убить животное, которое само к тебе пришло? Да и не настолько мы голодные, овцебык даже в пищу непригоден. Он и называется правильно мускусный бык, т. е. он мускусом пахнет, его есть нельзя. Меня очень поразил этот случай!

Вот я своего сына с шести лет на охоту вывожу, сейчас ему больше тридцати. Как-то мы с ним едем из отпуска на поезде, в районе Песца смотрим в окно: цапля белая стоит на одной ножке, буквально, может, метров 70 от дороги. И хорошо видно, поезд тихо идет. Я сыну говорю: вот, мне говорили, что появились цапли, но я не верил. А спустя какое-то время мужичок приходит: можно чучело сделать, я вот тут цаплю убил. Я спрашиваю: ну зачем вы ее убили, она пришла сюда, она бы потомство оставила, ведь интересно, когда у нас в природе появляются новые птицы! Орланов много стало прилетать. Куропаток, правда, стало меньше. Они ведь, как грибы, у них цикличность есть определенная: этот год есть куропатка, потом ее нет, потом она опять появляется.

– А вот белая цапля, например – их раньше здесь вообще не было?
– Вообще не было. Я первый раз увидел, а ведь я в Воркуте 50 с лишним лет прожил.
– И с чем может быть связано появление в наших краях этих птиц?
– Может, с потеплением, все же климат изменился. С 1990 года я здесь работаю, а до этого с 1971-го – в рыбоохране, тоже сфера охраны природы. Но тогда действительно охраной занимались, а сейчас – больше говорильней. В то время, когда мы работали, у каждого инспектора был вездеход, снегоход, моторная лодка. Нас тогда работало 20 человек, а сейчас один человек в рыбоохране остался. Какой контроль при этом может быть? То же самое в охотнадзоре. У них сейчас практически нет никакого транспорта. Вот где-то попросят, у нас, например. Если есть возможность, мы выезжаем вместе, потому что все равно надо стараться охранять как-то.

– Владимир Иванович, вот у вас висит плакат «Редкие птицы». Насколько быстро этот перечень пополняется? Или, может, есть совсем исчезнувшие виды птиц?
– Ну не совсем исчезнувшие, а исчезающие есть. Вот кречет, например, у нас в заказнике буквально только несколько пар осталось в мире. Но опять же – сейчас в моду вошли ловчие птицы. И вот приезжают такие «товарищи», которые находят гнезда, ждут, когда птицы подрастают, на крыло становятся, они их забирают, увозят и получают за них очень большие деньги, до 10–15 тысяч долларов стоит один птенец.

– Какие еще редкие виды птиц есть в Воркутинском районе?
– Полярная сова, орлан белохвостый и кречет.
– Виды рыб в нашем районе меняются? Есть исчезающие виды?
– Я когда начинал работать в 70-е годы, до перекрытия плотины в Усе не было язя, окуня, щуки. И когда уровень воды на 12 метров подняли, первый год под мостом столько семги было! Ловили ее всякими способами, даже варварскими. И вот на следующий год вода там начала нагреваться, поэтому пришла сорная рыба. Один год, в теплое лето, мы даже чуть не потеряли хариуса, для него была критически высокая температура воды – 21 градус. А семга – вроде бы для нее створку большую и открывают, но я сомневаюсь, что она туда проходит. За Мульдой, за поселком Заполярным у нас водоемы, водораздел речки Сейды, там все заполонил окунь. Я считаю, что его надо разрешать вылавливать всеми средствами, потому что он малька, икру белой, благородной рыбы сиговых пород губит, и щука тоже.

– Существует ли такая проблема, как истребление северного оленя?
– У нас численность дикого северного оленя небольшая по республике, поэтому охота на него закрыта. Хотя раньше нам давали лицензии. В районе Сейды, Сивой Маски, Елецкого – там маленькие стада держатся. Но дело в том, что этих «дикарей» уничтожают не просто охотники, их еще уничтожают и сами оленеводы. Потому что «дикари» крупней и сильней наших оленей. Когда они в стадо приходят к домашним – они уводят самок с собой. И вот поэтому оленеводы стараются, если пришел «дикарь», любым способом, особенно самца-оленя уничтожить, чтобы он не уводил за собой других оленей.

– Как меняется в Воркуте количество охотников и рыболовов?
– Видите, город уменьшается. В 1990 году около семи тысяч охотников было, сейчас – около двух тысяч. Потому что поселок Хальмер-Ю закрылся, там у нас больше тысячи охотников было, на шахте «Воргашорская» у нас коллектив большой был, пятьсот человек, на «Заполярной» триста было.

– А сейчас можно отметить по районам города, например, где больше охотников живет?
– Все есть в картотеке, сколько было, сколько стало. Теперь небольшие коллективы остались. Вот поселок Северный, шахта «Северная», там коллектив приличный, на «Воркутинской», на цемзаводе. Люди выезжают из Воркуты, а в наши ряды ведь не все вступают, молодежи хватает государственного билета.

– Какое за последние годы появилось оружие для охоты, подручные средства, транспорт?
– Снегоходы раньше были только отечественные, «Бураны», которые стоили от двух тысяч рублей. А сейчас импортные снегоходы от пятисот тысяч до миллиона стоят, как хорошая машина. То же самое, соответственно, и оружие. Наше не особенно ценится, сейчас больше итальянское. Есть и за сто тысяч, и по полмиллиона оружие, с позолотой. А в основном, для среднего охотника ружье 35–40 тысяч стоит, это практически каждый может себе позволить. Тем более что ружье не каждый день покупаешь, а раз и на всю жизнь.

– Владимир Иванович, расскажите, пожалуйста, и о перспективах общества.
– Если честно, похвастаться нечем, перспектив, я думаю, нет вообще. Вопрос этот не в Воркуте решается и даже не в Сыктывкаре, а в Москве. Эта система государственных билетов призвана задавить общества охотников и рыболовов, всю ассоциацию, в которой было больше трех миллионов человек по России. Такие тенденции прослеживаются и по другим регионам: все идет к тому, чтобы богатым людям платить за территорию, а простым, рядовым охотникам уже охотиться будет негде. Сейчас у нас функции контроля забрали, раньше я мог в случае необходимости и протокол составить, а теперь – только проверить документы и в случае чего просто погрозить пальцем. Была большая егерская служба, 7–8 человек, а теперь один охотовед на территорию в 1 700 000 гектаров.

– И все же какие планы хотя бы на следующий сезон охоты?
– Осенний сезон охоты открывается и на юге страны, и у нас с третьей субботы августа. А что там в эту куропатку стрелять, когда она как воробышек? Этот вопрос мы поднимали, я в Сыктывкар звонил, спрашивал, зачем так рано охоту открывать. А ведь в том же Краснодарском крае птица на гнездо садится в апреле, а у нас в июне, два месяца разницы. Да, куропатка начинает летать через 2–3 недели. Но ведь как летать: сам маленький вот такой, ориентация у него плохая, пролетит метров пятнадцать, упадет в куст и бежит за мамой. Мы старались всегда выходить на куропатку не в августе, а в сентябре, чтобы она подросла и была, так сказать, на равных условиях с охотником, чтобы у нее была возможность улететь от него.

– Владимир Иванович, а нынешний-то сезон охоты удачный выдался?
– Сроки у него небольшие, всего 10 дней. Хотя в предыдущие годы продлевали и до 16 дней, а теперь опять урезали. И закрывается зимний сезон охоты сейчас 1 марта, нас и в этом приравняли к Краснодарскому краю. В соседнем с нами Ненецком автономном округе, Архангельской области на куропатку можно охотиться до 20 апреля, а ведь это от Воркуты всего 35 км, мы на одной широте находимся. Мы отправляли письмо главе республики Вячеславу Гайзеру, подписанное главой города Сергеем Говоровым, с просьбой продлить сроки охоты в наших северных районах. Мы же не просим на лося дольше охотиться, а конкретно на куропатку. Пока ответа нет, но будем надеяться, что наша просьба не останется без внимания. А мы будем работать в этом направлении.

Ирина Шарафутдинова
Фото: Дмитрий Лошанков
ЗАПОЛЯРКА-онлайн.рф