С бывшим шахтером мы познакомились благодаря его жене, учительнице немецкого языка, Гурьевой Наталии Александровне. Именно она пригласила меня к себе домой для того, чтобы я смог взять интервью для конкурса «Моя судьба шахтерская». Чем я не преминул воспользоваться.
В комнате в кресле меня встретил пожилой мужчина с огромными голубыми глазами. Могучий, с густым мощным, но удивительно мягким голосом.
Шахтерская судьба Горькавого Александра Викторовича началась в далеком 1977 году, когда он, 18летний парнишка стоял перед выбором: кем стать?
Но, проживая в шахтерском моногороде, выбор был невелик: «крутить баранку» или идти на шахту. Как говорит сам Александр Викторович: «Сыграл меркантильный интерес, и я пошел на шахту». Первая и единственная на всю трудовую жизнь ‒ шахта «Центральная». На ней он и трудился с 1977 года по 2019 год с двухгодичным перерывом, когда проходил воинскую службу в армии. Под землей отработал проходчиком 22 года до 1999 года, когда произошел взрыв метана.
«Пожар затушить не смогли, поэтому ствол просто засыпали. Погибло тогда 29 человек. После этого я вышел на пенсию, но с предприятия не ушел, 15 лет отработал на отливе слесарем-ремонтником», ‒ вспоминает бывший шахтер, ‒ в 1985 году чуть не остался без ноги, был обвал. Спасла меня крепкая мужская дружба. Коллега буквально за секунду до падения огромной плиты вытащил меня. Девять мучительных месяцев я провел в больнице, но ногу врачи спасли».
‒ Расскажите, из какой Вы семьи? Шахтер ‒ это династия?
‒ Нет. Родился я не в Воркуте, семья сюда переехала, когда мне было три года. Мама ‒ учитель истории, отец – строитель, поступил на шахту в УТНЗ экономистом.
Меня очень интересовал вопрос: а было ли страшно изо дня в день спускаться в забой на такую глубину?
‒ Не было страшно. Интересно было, а вот страха почему-то не было совсем, ‒ ответил Александр Викторович.
Он неторопливо, с мягкой мечтательной улыбкой вспоминал прошлое, и я понял, что он уже там, в далеком СССР, молодой, сильный и красивый:
‒ Проходчик ‒ самая опасная профессия на шахте. Работали на глубине 800 метров. Иногда от клети до участка час добирались: сначала клеть идет до 2 горизонта ‒ это 420 метров, потом загружаемся в людскую вагонетку, везут до ВГЛУ (грузо-людской уклон), пересаживаемся в другую вагонетку, идет спуск на 3 горку ‒ это 645 метров под уровнем моря, затем снова пересаживаемся и снова едем, а уж потом пешком до забоя.
На чем только я не работал: и на отбойных молотках, и БВР. У нас ведь как… в лаве по маломощному 5 пласту парни, лежа, работали. А крепежи ‒ их поднимали и устанавливали руками, а до этого приносили на себе. 81 кг закидываешь на плечо и пошел в забой. Приходишь, включаешь проходческий комбайн ГПК, начинаешь крепежи ставить, а за нами уже «добыча» шла. В месяц 200-220 метров проходили. Наша шахта была сверхкатегорийной, особо опасная по выбросам метана.
Работали мы дружно, комсомольско-молодежная бригада наша «гремела на всю Воркуту». Начальником участка у нас был Исаков Михаил Николаевич, а бригадиром – знаменитый Найденов Николай Андреевич ‒ орденоносец: орден Ленина, Октябрьской Революции, Дружбы народов (у нас же многонациональная бригада была: латыши, молдаване, русские, татары), Знак Почета, Шахтерская Слава. Николай Андреевич был Председателем Воркутинского клуба проходчиков. Праздники справляли вместе, собиралась вся бригада, с женами, любимыми девушками. Весело было. Сердечно. Сейчас такого нет…
В завершении разговора я спросил Александра Викторовича: а вспоминает ли он шахту, скучает ли по работе?
‒ Да, ‒ ответил бывший шахтер. Часто вспоминаю, часто снится. Чуть ли не каждый день вижу забой. Не отпускает меня шахта. Работа снится и …мышки.
‒ Мышки? ‒ удивленно спросил я.
‒ Да. Маленькие белые мышки с розовыми лапками. Слепые. У них даже прорезей глаз не было. Просто гладенькая мордочка… Без глаз.
До двери меня провожала жена Александра Викторовича. А он так и остался сидеть на кресле.
Автор: Стрелков Илья Александрович
Учащаяся 9 класса Б
Место учебы: МОУ «СОШ №14» г. Воркуты
Руководитель: Торгашова Анжела Владимировна